Лес в огне: кто бросил леса России на произвол судьбы?

Лесной кодекс 2007 года отдал лесное хозяйство РФ «семи нянькам» из разных ведомств. Одни — продают, другие охраняют, третьи — восстанавливают, четвертые — тушат. В результате — площадь лесных пожаров — 450 га, и экстренные службы сражаются со стихией, не имея комплексной системы мониторинга и координации.

Лесное хозяйство — от государства к бизнесу

Российское лесное хозяйство зародилось 27 марта 1702 г., когда Петр Первый, намеревавшийся построить в родном отечестве самый мощный в мире флот, издал указ «описать леса во всех городах и уездах, в частных и государственных владениях». После инвентаризации вышел следующий указ, запрещающий частным лицам рубку корабельных пород деревьев — без всякой компенсации за это.

Правнук Петра — Павел Первый пошел еще дальше — 26 мая 1798 года учредил Лесной департамент, а в 1802 выпустил специальный «Лесной устав» — первый Лесной кодекс России. Целью деятельности Лесного департамента было сохранение лесов от истребления, извлечение из них наибольшего дохода и умножение лесов на территориях, где в них нуждаются.

В последующие годы лесопользование было поставлено на научную основу, ученые выработали его основные принципы и методы охраны от пожаров и прочих стихийных бедствий. Но каждый раз, как только хотя бы один вид деятельности из трех исчезал из приоритетов, либо же лес передавался в ведение заготовщиков, он начинал исчезать.

Так произошло, например, в 1957—1965 годах, когда леса передали в ведение совнархозов, основной целью которых было получение прибыли, а не сохранение и умножение леса. Порубка лесов быстро превратилась в перерубку, а восстановление — в затратную часть планового хозяйства.

Дикая приватизация или цивилизованная аренда?

Очередная волна разбазаривания лесов случилась в начале 90-х, когда часть лесных богатств была приватизирована представителями «нового российского» бизнеса в характерной для того времени дикой манере.

Внезапно обретенную собственность попытались не просто освободить от деревьев, но и перепродать застройщикам, сменив при первой возможности категорию земель на «земли поселений».

В конце 90-х государство, перманентно пребывающее в состоянии дефолта, попыталось передать управление «убыточными» лесами, как и сами леса — в частные руки. Под этот проект Минэкономразвития вырабатывался новый Лесной кодекс, разумеется, в расчете на налоговые поступления. Специалисты лесного хозяйства его заранее не одобряли, сетуя на то, что законопроект разрабатывается людьми, совершенно не разбирающимися в отрасли.

Пока в лесном хозяйстве царил законодательный хаос, целые участки лесов перегораживались заборами, не позволяя населению пользоваться общенародным достоянием. Лесозаготовки велись хаотично, лес восстанавливался только в крупных частных хозяйствах.

Такая политика государства вызвала сильное противодействие населения, на которое власть имущие никак не рассчитывали. Это вызвало очередной коллапс: одни статьи нового Лесного кодекса были направлены на то, чтобы отдать леса в распоряжение собственников, другие — арендаторам, третьи — на то, чтобы свои леса от пожаров охраняли сами регионы. При этом финансирование и контроль за исполнением этих обязанностей были приняты по остаточному принципу.

Пока менялись правительства и разрабатывались новые законопроекты, российский лес превратился в сырьевой придаток деревообрабатывающей промышленности более развитых стран. Доходило до анекдотических ситуаций: когда финская табуретка, сделанная из карельской березы, превышала стоимость материала в 8−10 раз.

Приватизация и желание получить быструю прибыль привели к быстрому уничтожению части лесного богатства страны. Происходило деление сфер влияния между крупными лесозаготавливающими фирмами, а состояние лесохозяйств напоминало «грамотно организованный хаос». Именно такой был необходим для полной потери контроля государства за состоянием лесного хозяйства.

В 1993 году были приняты Основы лесного законодательства, в 1997 году — очередной Лесной кодекс, в 2000-м — еще один. Должностные лица со специальным лесным образованием, которые пытались помешать процессу, были полностью дезориентированы экономическим коллапсом, в котором пребывала страна. Часть профессионалов предпочли уволиться и заняться частным бизнесом.

Уничтожение лесного хозяйства, выгодное лишь отдельным категориям бизнесменов, обернулось для государства огромной упущенной выгодой. Это подтверждает, например, августовский доклад директора ФБУ «Рослесозащита» Евгения Трунова.

— На протяжении последних 20−25 лет практически во всех крупных городах, за исключением Москвы и Санкт-Петербурга, специализированные предприятия и учреждения, так называемые «зеленхозы», практически все прекратили свое существование, — утверждает он. — Сейчас администрация заинтересована в том числе и в формировании облика своих городов, поэтому работа с городскими насаждениями может быть очень актуальной.

Впрочем, распродажа лесных земель для чиновников оказалась более выгодной, чем долговременное планирование комплексного развития и разработки лесного комплекса. Достаточно вспомнить громкие скандалы и неоднократные попытки возбудить уголовные дела по Приокско-Террасному зубровому заповеднику, земли которого распродавались под коттеджное строительство.

— Сейчас распродажа лесных земель практически прекращена, — сообщил ИА REGNUM источник в правоохранительных органах. — Однако трудно сказать однозначно, сделано ли в благородных целях сохранения лесных угодий, или для того, чтобы «лесная» недвижимость стала менее доступной и более дорогой.

Однако все обвинения должностным лицам и участникам сделок были отклонены, слишком велика была коррупционная составляющая «лесопродажного процесса».

В результате хаоса в управлении и учете лесным хозяйством численность сотрудников лесной отрасли сократилась в 4,5 раза, зато увеличилось количество бесхозных лесов. На выходе мы имеем лесные пожары, ставшее убыточным лесное хозяйство, которому остается надеяться лишь на федеральные и региональные бюджеты. На возрождение российского леса могут уйти многие годы, но выход все же есть.

С помощью космоса и слова божьего

17 мая 2000 года вышел указ президента Владимира Путина № 867 «О структуре федеральных органов исполнительной власти». Он ликвидировал Федеральную службу лесного хозяйства и Госкомэкологии, передавая их полномочия вновь образованному Министерству природных ресурсов.

Преемственности между представителями ведомств не случилось: чиновники со специальным лесным образованием и опытом увольнялись. Их место занимали служащие самых разнообразных специальностей, не имеющих отношения к лесу. В процессе была «обесточена» служба лесоохраны, разрушена система мониторинга за состоянием лесов.

В 2007 году вступила в силу самая последняя версия Лесного кодекса, настолько несовершенная, что поправки в нее вносятся каждый месяц, статьи противоречат друг другу, но это не спасает лес от бедственного положения. Именно в 2007 году участки леса официально разрешили арендовать, причем на короткие сроки — до 5 лет. Лишь недавно законодатели вновь задумались о правомерности такого решения. Восстановление лесов до прежних объемов занимает 100 лет. Следовательно, оправдана там только долгосрочная аренда.

Новый Лесной кодекс (от 4 декабря 2006 года, или федеральный закон № 200-ФЗ), вступил в силу в 2007 году. Однако «обкатывался» на находящемся в экономических конвульсиях лесохозяйстве страны с 2005 года.

Так, поправкой в существующий Лесной кодекс вошел федеральный закон от 29 декабря 2004 г. № 199-ФЗ, практически уничтоживший службу лесоохраны.

В это же время из внимания лесозащитных организаций были выведены и так называемые «сельские» леса. То есть находящиеся на землях сельхозназначения. Теперь они подвергались вырубке так же безжалостно, как и лесные.

— За время действия нового Лесного кодекса количество людей, чьи должностные обязанности, так или иначе, были связаны с охраной лесов, сократилось примерно вшестеро, — пишет в своем докладе Алексей Ярошенко — руководитель лесного отдела Гринпис России, — при этом резко упал уровень материально-технической обеспеченности лесной охраны (за исключением отдельных богатых регионов) и радикально вырос бумагооборот. Фактически основная часть лесов превратилась в беспризорную территорию, брошенную государством на произвол судьбы.

По мнению Алексея Ярошенко, за время разрухи была ликвидирована государственная лесная охрана. Правда, ФЗ № 442-ФЗ от 29 декабря 2010 г. «О внесении изменений в Лесной кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» (с изменениями и дополнениями) восстановил ее номинально, но де-факто для ее нормального обеспечения не хватает — средств, техники, достойного финансирования и профессионалов.

По данным пресс-службы Всемирного фонда дикой природы (далее — WWF), лидерами по мощности лесных пожаров на сегодняшний день являются Иркутская область и Бурятия. Их площадь составляет 200 тыс. га из 450 тыс. (сумма по всей стране), и огонь охватывает все больше лесов. В Якутии площадь действующих пожаров увеличилась до 73 тыс. га, а в Амурской области — до 33 тыс.

— Пожары наносят непоправимый вред здоровью, — комментирует ситуацию врач-терапевт Ольга Шепелева. — Но происходят именно по вине людей. Не в ситуации, когда в дерево ударила молния, а потом пошел дождь, а оттого, что не затушили костер, оставили мусор, хотя подъехали к месту отдыха на машине и вполне могли увезти. Во время кризиса человеку надо самому заботиться о своем здоровье. Вокруг больших городов лесов уже не осталось, потому наша забота — сохранить те, что пока еще есть, а не думать, что лесов много и от них «не убудет». Впрочем, и страдали от лесных пожаров, прежде всего, те, у кого уже существуют заболевания легких и гипертония. У остальных пока работают компенсаторные механизмы.

Невзирая на то, что лесные пожары 2010 года были ликвидированы с огромными потерями (по докладу Гринпис — территория Европейско-Уральского региона более чем миллион гектаров особо ценных лесов. — прим. Ред.), оргвыводы из этой чрезвычайной ситуации, сделанные на уровне руководства страны, вероятно, не дошли до исполнителей. К тому же показательно, что деньги на приобретение новой техники поступили лишь к середине 2011 года, а сама техника прибыла в конце. Сейчас горят более удаленные от центра регионы, которым также не хватает ни техники, ни мониторинга.

Распыление полномочий или централизация?

Летом 2015 года многие недоумевали, почему лесные пожары не локализовали раньше и не остановили до перерастания в стихийное бедствие. Но признать, что «устаревшая» система мониторинга и борьбы с лесными пожарами, успешно функционировавшая в СССР, развалена, а новая, освоенная специалистами МЧС, не отлажена, решатся, видимо, лишь подсчитав потери 2015 года.

В соответствии с Лесным кодексом, за лесопользование теперь отвечают и федералы, и региональные власти, и арендаторы. Однако региональные власти традиционно уповают, что лесозащитными мероприятиями займутся федералы. Это отметил в своем докладе начальник Департамента лесного хозяйства по Центральному федеральному округу Сергей Штрахов.

— У нас хромает оперативность принятия решений по всем лесозащитным мероприятиям, — отметил Штрахов. — Субъекты, к сожалению, получив полномочия, не всегда правильно и качественно выполняют свою работу, а мы в принципе немного отстранились от этой работы. До департаментов несвоевременно доходит информация о тех несоответствиях, которые возникают в результате лесопатологических обследований.

Пока же руководство регионов вместе с МЧС, продолжая бороться с огнем доступными на сегодня средствами — с минимумом техники и мониторинга и максимумом… героизма. В том числе обращаются к помощи высших сил: заказывая молебны о дожде и прекращении стихийных бедствий. Так уже случилось в Кемерово и других районах Сибири.

Разумеется, лесные пожары происходили всегда. Но раньше численность пожарных, специальной техники, включая экскаваторы, а также налаженное сотрудничество с авиаотрядами позволяло им эффективно противостоять. Более того, к каждому региональному подразделению на случай ЧП была прикреплена авиаэскадрилья.

— Авиация постоянно патрулировала лесные угодья, могла вовремя доставить туда пожарных, воду. Наблюдали и со специальных аварийных и пожарных вышек, — вспоминает отработавший 25 лет специалистом лесозащиты, а также пожарным на Дальнем Востоке Юрий Землянский. — Но там требовалось постоянное присутствие людей, которых сейчас остро не хватает. И потому большинства вышек заброшено и обветшали. Если ветер был большой силы, то организовывался «противопал» — встречное пламя. Каждое предприятие имело противопожарный инвентарь и достаточно людей, которые знали, как действовать в критической ситуации. А самое главное — все мероприятия по защите лесов от пожаров и вредителей были подробнейшим образом расписаны и распределены. Сейчас этого нет.

Но и в случае с авиацией есть две трудноразрешимые проблемы — обучение пилотов (именно они разрабатывали правильные маршруты патрулирования и первыми сигнализировали об очагах пожаров) и стоимость летного часа, с учетом горюче-смазочных материалов. Раньше для патрулирования использовались легкие самолеты АН-2, ныне снятые с производства, теперь вертолеты МИ-8, потребляющие куда больше топлива.

Беспилотники пока что не по карману экстренным службам, особенно в удаленных регионах, а потому большей частью используется спутниковое наблюдение, дающее не самые точные сведения, если пожар разгорается на небольшой территории. Они фиксируют лишь значительные площади возгорания, и сведения поступают раз в 4−6 часов, за время которых пожар может распространиться на большие территории.

Главное богатство — человеческий фактор.

Число работников лесничеств с 2000 года, когда был принят новый Лесной кодекс, сократилось, по данным все того же WWF, в 4,5 раза. Зарплаты лесничих и инспекторов остались по-прежнему мизерными — от 7 до 15 тысяч рублей (мастер), с выслугой и всеми регалиями — до 30 тысяч (начальники отделов).

В среднем зарплата сотрудников лесной отрасли — 18 тысяч рублей в месяц, при этом часть из них является госслужащими, то есть не могут себе позволить официальный побочный бизнес. Например, аренду участка леса, или оформление документов для предпринимателей.

Остальные — особенно при работе на не слишком лесистых участках и не слишком большой нагрузке по бумагообороту — ищут все возможные способы прокормить семью.

К слову сказать, госслужащих — лесников и инспекторов — все больше обременяют обязанностями по надзору и документообороту, но не предоставляют обычных льгот — ни ДМС, ни льготной квартплаты, ни повышенной пенсии в перспективе.

К чему ведет такой подход? Если специалист еще не вошел в пенсионный возраст, а хочет прокормить семью, то арендатору ничего не будет стоить найти к нему «подход»: вовремя предоставить транспорт или навигаторы и другую необходимую технику. Либо же госслужащий будет вынужден оформить бизнес на жену или тещу. И уделять основное внимание именно этому занятию, а не «основным», по мнению государства, обязанностям.

Принцип «по призванию, значит, за копейки», как выясняется, является бичом не только для государственной медицины. Разрушена и лесная наука, потеряли кадры многочисленные НИИ, занимавшиеся изучением состояния лесов, методов их восстановления, выработкой общего подхода к ведению лесного хозяйства.

Так как Лесной кодекс 2007 года оказался направлен на максимально быстрое получение прибыли от лесов, то научно-исследовательские институты остались без госфинансирования.

При этом с высоких трибун звучат призывы к молодежи вливаться в ряды лесного ведомства… Но вряд ли в ближайшем будущем лесному хозяйству удастся получить молодых сотрудников. Разве что лесохозяйствам разрешат вести собственную хозяйственную деятельность, как в прежние времена, когда они были прибыльными.

Остальным, под чьим надзором находятся интенсивно покрытые лесом территории, уже не до «параллельного» бизнеса. Они загружены работой за себя и за тех, кого сократили для пущей экономии бюджета.

— Раньше в Смоленской области каждую весну и осень школьников отправляли на расчистку леса, — рассказала ИА REGNUM биолог Оксана Пашкевич. — Девочки выносили их леса гниющие сучки и не тяжелые стволы деревьев под руководством лесника. Мальчики — то, что потяжелей. Обычно нам помогали родители: выносили тяжелые стволы сухостоя или поваленные деревья, расчищали устья ручьев и лесных речушек. Конечно, «добыча» шла на дрова. Лес не гнил, там не образовывалась плесень. Можно было гулять, не ломая ног. Молодые деревья не чахли под завалами. Сейчас, когда у меня дача в Тульской области, расчищать лес запрещено. За вынос даже не срубленного ствола или дерева взимаются штрафы. Хотя завалы и сухостой — желанная пища для огня, и обычный «пал» сухой травы уже ничем не поможет. И они не дают лесу ни восстановиться, ни уберечься от стихии.

Сейчас же большая часть лесов занята краткосрочными арендаторами, которые стараются взять от леса все и быстро исчезнуть. Это уже заслуга Лесного кодекса в редакции 2007 года, изменения в который вносятся чуть ли не ежемесячно. Последнее достижение — буквально сегодня признаны незаконными заборы и шлагбаумы, которые препятствуют населению пользоваться лесами — общенародным достоянием.

Понятно, что Лесной кодекс требует кардинального пересмотра в сторону максимальной централизации управления, впрочем, как и отношение населения к лесному хозяйству — кардинального повышения ответственности и за леса, и за собственное здоровье.

Лес должен заново пройти инвентаризацию и оказаться в руках государства, а законными должны быть признаны лишь те арендаторы, которые уже вложили в восстановление леса серьезные суммы.

Лес должен заново пройти инвентаризацию и оказаться в руках государства, а законными должны быть признаны лишь те арендаторы, которые уже вложили в восстановление леса серьезные суммы.
 

Источник:ИА REGNUM

Подробности:http://regnum.ru/news/economy/1961739.html

Фото: Лесной пожар. Иллюстрация: gotowall.com

Категория: Региональные новости